Катька Антонович в институте была весела, заметна, отдельна, хороша и совсем молода. Она была похожа на Бриджит Бордо или Джину Лолобреджиду в Фанфане. И при этом мне казалось, что ей ничего не светило, кроме возможного выгодного замужества. Она была беспечна и болталась по институту, как по улице. При этом она казалась недоступной.
Я увидел ее лет через шесть после моего окончания института. Она была вторично замужем и явно по любви. Жора был ей подстать и походил на Грегори Пека. Они оба служили в советских конторах по восемь часов в день. Он занимался электроникой в НИИ, а она делала кирпичную ограду нового участка Новодевичьего кладбища. И при этом Катя была увлечена.
Я очень удивлялся ее заинтересованностью работой в конторе, и той скромной жизнью советских служащих, которую эта семья вела. Катя уже не порхала, как стрекоза или бабочка. Году в восемьдесят первом Высоцкие, так теперь была Катькина фамилия, уехали в США.
Третий раз мы встретились еще через много лет в Америке, сначала в Нью Йорке, а потом и в Бостоне, где я делал спектакль, а Высоцкие жили. До этого Катя работала в мастерской у Филиппа Джонсона – классика современной архитектуры в течение двадцати с лишним лет. Она работала не партнером, то есть не соавтором, а всего лишь помощником, но способным и умеющим выполнить любую работу. От генерального плана, до любой детали. Этим она отличалась от других американских работников его мастерской.
Там в Гарварде Катя подарила мне свой афоризм про американских работников: « НЕТ НИЧЕГО ХУЖЕ ЭТОЙ УЗКОЙ АМЕРИКАНСКОЙ СПЕЦИАЛИЗАЦИИ». Глядя на самые большие успехи и увлеченность в работе, и уверенность в самостоятельной жизни Катьки Антонович, этой совсем не самой трудолюбивой ученице нашего Архитектурного института пятидесятых годов, я сочинил сам: «У НЕКОТОРЫХ ЛЮДЕЙ ЕСТЬ НЕВЕДОМАЯ НАМ ПОТЕНЦИЯ» и успешное будущее.