2. Разговаривай с каждым, как будто это его последний день.

Когда-то, году в 1967-ом в беседах с религиозным философом и учителем Шифферсом мы пытались перевести французский экзистенциализм на простой русский разговорный. Выходило, что надо вести себя каждую минуту так подлинно, как в последний день перед смертью.
При этом не бедствовать во время оккупации в Париже, а убого и ежедневно бегать в театры или издательства в Москве. Почти каждый день надо было вести глупые разговоры с начальниками о маленьком деле и заработке. Я ничего не понимал и возмущался. Если последний день – то я пойду смотреть на Москву-реку, или на кладбище к бабушке Груше, или навещу маму, но никак не пойду в театр.
И за многие годы, всегда помня о том «последнем дне» французских философов, я переделал свою возможную смерть в возможную завтрашнюю смерть любого собеседника, начальника или подчиненного. Это стал моим ноу-хау экзистенциализма в социалистических условиях. Потом эта идея сгодилась и в условиях русского коммунистического капитализма
НАДО РАЗГОВАРИВАТЬ С ЛЮБЫМ СОБЕСЕДНИКОМ ТАК БЕРЕЖНО, КАК БУДТО ЭТО НЕ Я, А ОН МОЖЕТ ЗАВТРА УМЕРЕТЬ!
Это подтверждалось в жизни неоднократно. Я всегда благодарил Бога, что не ругался и не скандалил, как оказалось потом, буквально за день-два до реальной смерти собеседника.
Постепенно такой взгляд и манера говорить могут стать надежной и правильной практикой любого человека. Разговаривая даже с самым мерзким начальником и представляя, что он завтра может умереть, тебе становится его жалко, как родного. Нет такого дела или ценности, которая стоила бы скандала или даже крика.
Это – «Разговаривать бережно!» – мое собственное этическое открытие, за которое, возможно, меня дружески похлопал бы по плечу Альбер Камю.
И все же я иногда ругаюсь и кричу! В иных случаях я даже бываю до безобразия взбешён. С красным лицом, готовый взорваться, как бомба, я с трудом глотаю воздух, и едва могу вымолвить, выкрикнуть оскорбительное слово. Потом я долго жалею и мучаюсь и маюсь, не находя другого правильного и благородного выхода, кроме расставания навсегда, или истеричных извинений. Остаётся только молиться!