Воображаемая трагедия бессмысленности бумажного театра в одном действии
ВСЕ АВТОРСКИЕ указания совершенно необходимо исполнять, в противном случае автор или его наследники вынуждены будут обратиться в цюрихский международный суд по авторскому праву в Амстердаме.
Действующие лица:
А р к а д и й (Аркадий Сергеевич Стоп) — юноша 34 лет, одет в черный бархатный костюм и черную шелково-бархатную рубашку
М а р и я Н и к о л а е в н а О в ч и н н и к о в а — молодая вдова 55 лет, хозяйка будущего имения, одета в вечернее черное бархатное платье, шея украшена пурпурными драгоценностями из Чехословакии
Г е о р г и й (Гогочка, Гоша, Гога) — маленький сын слесаря-водопроводчика дачного кооператива в прошлом теперь имения одет в большие черные трусы из бархата, на шее черный галстук
Н а т а ш а — молочница 18 лет, приходит из далекой деревни смотреть видео магнитофон, любит фильмы Бергмана, xoдит по сцене пританцовывая, одета в очень короткое черное простое платье из бархата, потертое на груди, животе, бедрах, ягодицах, лопатках и плечах.
На сцене ранняя весна. Май. Очень яркое солнце, заливающее комнату. Из окон еще более яркий свет. На сцене есть очень многое и как бы ничего нет – ни комнаты, ни оконных рам, ни буфета, ни стола, ни стульев, ни тарелок, ни вилок. Все призрачно, потому что все, буквально все — и стены, и пол, и мебель, и посуда, и двери, и люстра, и даже деревья с листьями – все аккуратно оклеено черным бархатом. Очень сильный свет театральных фонарей – так называемые контровые софиты — освещает сзади все верхние поверхности, головы, плечи и тем рисует все предметы.
Большая комната-веранда М а р и и Н и к о л а е в н ы (стены которой, как мы уже увидели, — черно-бархатные) имеет два больших окна и стеклянную дверь посередине задней для зрителей стены. Черные бархатистые шторы с кистями. Слева большой буфет и входная дверь. По первому плану лестница с перилами с балясинами, ведущая на второй этаж. Справа стол со стульями. Сзади телевизор, в правом переднем углу камин, заваленный свежими черными, дровами. За окном видна весна. Черные стволы, черные кусты и черное небо. Слышен слабый шум трансформаторов и работаю¬щих прожекторов. Громко слышны легкие шаги. Входит, пританцовывая, Н а т а ш а (под сценой много микрофонов, поэтому все шаги слышны) и пытается открыть запоры (по очереди) левого окна, потом двери и потом правого окна. Щеколды и ручки высоко, и Наташа долго показывает нам свои красивые, загорелые ноги и белые ягодицы. Было бы лучше, если бы у актрисы не были надеты трусики. Левое окно поддается и распахивается. Свет еще больше заливает пространство сцены.
Замок окна – тляц!
петли окна – э…э…э…,скрип э…э…э…
из окна птицы – тью, тью, тью, фюить, гох, гох, гох
ветер по листьям (которые шевелятся) — ши…ши…и..и..и..ы..ы…
девушка подходит к двери
замок и щеколды — тлянц
петли — ааах пиииипс
целый оркестр звуков: автомобильный гудок коротко пиб-бип, сирена футбольного судьи фыыы… долго и тихо крики детей: аи, эй, Петька, аааа…эх…дай…уф…
девушка, не поворачиваясь, почесывает со звуком бедро: ши, шэ, ши, шэ… звук переходит в шум пролетающего самолета: ш…ш…ш…ж…ж…ж…а…а…а…ш…ш…ш…
открывает правое окно, и на сцену вливается тихое пение под гитару и звуки ножниц, состригающих ветки
«Ты иной красотой, знать, пленился?»
рука в окне подает букет черных тюльпанов, Н а т а ш а берет букет, поворачивается, и мы видим, что она в черных очках – и с этой минуты передвигается, как слепая. Она наощупь находит черную стеклянную вазу. Засовывает туда цветы, но в этот момент роняет вазу, раздается звук разбитого стекла: дзинь-дзинь-дзинь. Траск.
Н а т а ш а встает на колени и, стукая ими по чуткому от микрофонов полу, звякая стеклом, собирает остатки вазы Зрители с интересом разглядывают ее все те же бедра и ягодицы.
Н а т а ш а. Я так cпешу в магазин (снимает и разглядывает очки)
А р к а д и й (из правого окна). Вы с ума сошли.
Слева входит М а р и я Н и к о л а е в н а и не замечает Н а т а ш у под столом. Она открывает буфет и начинает накрывать на черный стол черную скатерть и черную почти невидимую посуду. Постукивает вилками и фаянсом. В буфете позвякивают черные рюмки. Напевает песенку по усмотрению режиссера. В заднюю дверь из сада в комнату вбегает с широко раскрытыми глазами Г о ш е н ь к а, топая босыми ногами по барабану планшета сцены с криком: война, война. Актеры и зрители в недоумении.
Занавес. Поклоны.
1991 г.
\\ Независимая газета. 1994. 8 апреля. С.7