2001г., Несколько слов о друге и архитекторе Вадиме Михайловиче Батыреве к его семидесятилетию
Были мы с Вадиком в институте ближайшими друзьями и учились с первого курса в одной (второй) группе сначала у М.А. Туркуса, а потом у М.П.Парусникова, С.Х.Сатунца и Г.Я.Мовчана.
Вадиму на 1 курсе исполнилось 25 лет, а нам всем — еще 18, и он и тогда, и потом, и всегда был среди нас Главным. Главным, но скромным и очень на мою зависть правильным мужиком (не в советском, в общечеловеческом смысле).
День его рождения справляли в полуподвале дома акционерного общества «Россия» на Никитской площади под ногами у Меркуровского Тимирязева. Уж не эта ли декадентская архитектура и новаторская скульптура подвигнули Вадика поступить в Архитектурный. А ведь мог бы, куда захотел. И в инженерно — физический, и в Суриковский на живопись, но сомневался.
Всегда и сегодня с теплотой заглядываю в два полуподвальных окошка слева от полуциркульной двери правого подъезда, вспоминаю и маму Анну Александровну, угощающую нас вареной картошкой, селедкой и водкой, уже не боящуюся за судьбу Вадима, а даже, мне кажется, гордящуюся им.
А уж как Анна Александровна умудрилась отдать 13-летнего хулигана, бросившего школу в четвертом или пятом классе ради футбола (Вадик всегда вспоминал своего кумира — Бутусова, которого мы не помнили, едва слышали) в Московское художественное училище (возможно, ремесленное — им выдавали форму, и были там, в ремесленных, отчаянные хулиганы и драчуны).
И через четыре года стал Вадик не хулиганом, а классным резчиком, по дереву. Делал он резьбу дверей высотного здания на Смоленской площади. И зарабатывал юноша очень много — две-три тысячи рублей, по-сегодняшнему не рублей, а долларов, как генерал или профессор.
Но подоспели 18-19 лет, в которые (тогда, не сейчас) забирали в армию, да не на 2, а на 3 года.
И довелось Вадику служить где-то в снежных сталинских лагерях под Воркутой (охранником, как и Довлатову). Помню его рассказы-легенды о побегах, но про дедовщину — ничего.
Удалось Вадику в армии поучиться и кончить там, в снегах 8-й и 9-й классы. И это лет в 20-22, как Ломоносову.
После армии пришлось Вадику работать и кончать школу рабочей молодежи, и он одолел ее (10-й класс) и получил Золотую медаль.
Поступай в институт. И поступил он к нам, в наш незабвенный Архитектурный институт и все годы учился только блестяще и добросовестно, как учился бы каждый, если бы удалось прожить жизнь во второй раз.
И тогда был национальный вопрос. И маленький туркмен (теперь Народный архитектор) Ата Курбанлыев с хитринкой утверждал: — «А ты ведь, Вадик, наш. По-нашему Батыр — богатырь». Но оказалось, фамилия эта взята дедом Вадима, сбежавшим из Сибири после раскулачивания и растворившимся где-то под Москвой. А была бы — Козлов. Но богатырь — Батыр — мне, как и деду Вадима, нравится больше.
Из армии этот жилистый богатырь пришел волейболистом, и мы болели за него и за институтскую команду.
Еще в училище, когда резал по дереву орнаменты, пять лет работал — танцевал в детском ансамбле Моисеева, и там кончив школу танцев (о тяжелой системе классов и репетиций — работе там и вообще в балете и сейчас — легенды). Возможно вот, где Вадик научился всегда так упорно работать, ежедневно продвигаясь вперед.
Всегда и в детстве, и в институте, и позже он уходил в новые правильные увлечения. Живопись (учился у Вейсберга лет пятнадцать), а то и музыка, на которую его подвигнул композитор А.Волконский во время случайной встречи в Узбекистане. Вадиму уже за 30, а он вырезает из дерева клавиатуру, потом покупает пианино, учится нотной грамоте и с учителем играет, играет музыку. Какое счастье! А надо ходить работать архитектором в Мосгипротранс, куда, как он пришел по распределению, так и встречает семидесятилетие Он уже давно там начальник, уверен, что строгий, но добрый. Уверен, что никогда не вспылил на подчиненных (а мне не удалось — покрикивал).
Так вот о путешествиях. Вадим с супругой своей Аней Шельбах, тоже нашей соученицей, много поездил, Но столько, сколько они рассказывали о Дагестане, даже Г. Я. Мовчан не рассказывал.
Все вместе сейчас горюем-плачем об аулах Чечни и Дагестана.
И всегда Вадим Батырев находил таких блестящих учителей — Бутусов, И.А. Моисеев, М.П. Парусников, С.Х. Сатунц, В. Г. Вейсберг, А.Волконский. Даже не человек Возрождения, а прямо — идеальный человек, гармоничный, верный, рабочий. Как грек, как стоик Зенон — делал всегда (даже при Сталине), что хотел и делал, что говорил, и всегда делал хорошо, отлично.
Как был Вадим Михайлович Батырев — Вадик — моим недостижимым кумиром и примером отношения к жизни и работе, так и сейчас остается идеалом.
Впрочем, то, что он всегда был первым, не значит вовсе, что это облегчало его жизнь, но время мудрости — семьдесят лет — он может встречать честно, ибо сделал все, что мог и хотел, даже больше, пересилив тем самым нашу жизнь, которая совсем к этому не располагала.
И сейчас восторгаюсь его характером, талантом, волею, его кулацким терпением и желанием все сделать правильно, как Бог велел.
Еще две недели тому назад, уезжая в Ростов к казакам, с гордостью обводя рукой все гигантское пространство Казанского вокзала, говорил своему ассистенту, что все это построил мой друг и однокашник — Вадик, Вадим, Вадим Михайлович Батырев. Я и себе в его ассистентских глазах прибавлял авторитет, и сам удивлялся масштабу, и спорили мы, как это можно все возвести, не прерывая движения поездов.
Счастья, силы, спокойствия и здоровья Тебе, дорогой Вадим.
27/11 2001г. Архитектор и художник Сергей Бархин