2004г., Тонино — поэт
Тонино – футболист, не только поэт. На стене висит фотография. Двадцать молодых футболистов. Все с усами. Я сразу узнал Тонино. Он – совсем молодой. Красавец. Один без усов.
Тонино играл в футбол до войны. Лишь потом он был в плену и копал траншеи близ Кельна. Тогда американцы уже наступали во Франции.
Тонино – музыкант. И сейчас Тонино часто поет песни венгерских евреек из соседнего лагеря для пленных.
Даже когда Тонино просто говорит, он поет. Таков итальянский язык. Но, когда он поет…
В Германии уже после плена Тонино был главный джазист в освобожденном лагере.
Тогда любили все американское, но особенно джаз.
А все венгерки любили Тонино. И все они были его возлюбленными. Кроме одной. Самой красивой. Остальные девушки всегда ревниво спрашивали его – Что? она тебе не нравится?
Она ему очень нравилась, но, не собираясь их огорчать, он отвечал — Нет, просто она не в моем вкусе.
Тонино играет на саксофоне, поет. Американцы, девушки и бывшие пленные танцуют. Медленно к Тонино подходит та самая красивая и приглашает Тонино на танго. Он оставляет свой оркестр и, обняв ее, танцует, опустив голову. Грустно она спрашивает его – Правда, что я тебе не нравлюсь? – Нет – тихо говорит Тонино – просто ты не в моем вкусе. Танцы продолжаются. В конце вечера красавица снова подходит к Тонино и спрашивает, не проводит ли он ее домой? Пожалуйста! – говорит он. Рассказывая Тонино недоуменно разводит руками. И парочка удаляется к баракам. Идут они по аллее мимо аккуратных немецких домиков. Совсем темно.
Комнатка, где живет венгерка — совсем маленькая. Только кровать и чуть пола. Небо светлеет. Девушка садится на кровать, Тонино — на пол. Красавица мгновенно раздевается. Тонино сидит на полу. Начинается рассвет. Значит правда, и я тебе не нравлюсь? – совсем грустно спрашивает обнаженная красавица. Нет, что ты, просто ты не в моем вкусе – шепотом говорит мой друг эту заученную фразу.
Уже раннее утро. Тонино уходит к себе. Он плетется к своему бараку опять по аллее мимо немецких домиков. В бараке друг спрашивает его – Ну как? Тонино все рассказывает. Дурак! Какой же ты дурак! Сейчас же беги обратно и скажи, что это не правда!
Тонино бежит, сломя голову, обратно мимо тех же домиков. Он бежит и кусает деревья. Он собирает все цветы с палисадников у тех домиков. С огромным букетом Тонино подбегает к дому красавицы. Утро. Возле дома уже стоит она, ослепительно одетая и рядом два американских лейтенанта. Неподалеку — новенький виллис. Они собираются в ресторан завтракать, с удивлением смотрят на Тонино, а он подносит девушке букет и произносит – ЭТО НЕ ПРАВДА!
Позже совсем другие американцы все-таки опять посадили Тонино уже в свой концлагерь. Он был слишком популярен.
* * *
Поет Тонино песню, рассказывает про свою военную любовь, Лора переводит все нам, а пес Баба держится губами за ее юбку. Лора и Тонино любят животных больше славы. Кругом штук пятьдесят кошек разного возраста и вида, сидят, внимательно слушают. Тонино рассказывает так, что не только Феллини все видит, но и у всех нас картины стоят перед глазами. Музыка его итальянской речи льется еще прекрасней и кажется, что и перевод не обязателен. Чтобы не мучить Лору, мы часто просто сидим и слушаем эту итальянскую мелодию.
На дни рождения Тонино всегда приезжает Антониони и сидит на самом почетном месте. Он — всегда в светло розовом свитере. Загорелое утонченное лицо римского аристократа с плоским орлиным носом и остановившиеся глаза. Маэстро не говорит, а лишь плавным движением руки может распорядиться убрать мешающие деревья или толпу папарацци. Тонино наоборот – очень подвижный. Скорее вместе с Чаплиным они составили бы отличную пару. Тонино всегда в розоватой рубашке и в шерстяной кофте мельчайшего орнамента. Лицо его не тронуто загаром и темные глаза сверкают. Тонино любит уютно сидеть в большом кресле и рассказывать.
Он рассказывает о своей матери, маленькой деревенской женщине в пышных черных юбках, и о том, как она приехала к нему в Рим, чтобы поклониться собору Святого Петра и увидеть, как живет уже взрослый Тонино. Тогда она привезла редкие семена белладонны, чтобы Тонино мог подарить их кому-нибудь, кто помогает ему делать карьеру. Тонино рассказывает о высоченном с черными усами отце в жилете и широкополой шляпе с сигарой. О том, как они вместе в тридцатые смотрели кино о жаркой Африке и кладбищах слонов, в то время как кинотеатр завалило снегом, и зрители не могли выйти на улицу. О том, как они со своим другом Джорджо Моранди хоронили старые истершиеся кисточки в клумбе под окном его мастерской. Рядом с Тонино каждый становится поэтом. Я имею в виду нас, не Моранди.
Их Дом, состоящий из множества прилепившихся друг к другу помещений, стоит на одной из двух вершин горы, вокруг которой расположился городок Пеннабилли. На другой вершине — монастырь. Там, где домики Тонино когда-то давно стоял замок герцога Малатесты. Потом эти герцоги перебрались в Сантарканжало и Римини. И теперь Тонино – Малатеста, очень добрый герцог. Вокруг чаша других гор и холмов, на которых вся Италия, как на фреске Амброджио Лоренцетти. По словам Лоры где-то внизу – знаменитый Рубикон.
В доме и в саду и вокруг множество простых и интересных вещей. Огромные клетки без птиц, но полные цветных филимоновских и вятских игрушек – Тонино с волнением относится к России. Сад позабытых итальянцами деревьев – Тонино боготворит природу. Рядом домик как маленькая часовня, посвященный А. Тарковскому – Тонино восторгается Тарковским. Сад каменных символов для медитаций – Тонино любит восток. Картины и пастели Де Кирико, Антониони, Рустама, Шварцмана и самого Тонино, цветные рельефы и просто старые черепицы – Тонино человек искусства. Ковры, сюзане, восточные ткани, как у любителя – ориенталиста. Множество книг и не разобранных рукописей. Глаза разбегаются.
Тонино — мой друг, и я – друг Тонино. Я люблю тебя больше всех! – говорит Тонино на русском языке. Да, да — вторит Лора — Он любит тебя больше всех!.. Ну, может быть, после Феллини… Я в растерянности.
Какие у Тонино друзья! Сосед Джанни – антиквар и фантазер. Он вместе с Тонино засыпали лепестками роз весь путь, приехавшего в Пеннабилли Далай-ламы и Джанни преподнес ему старинный ключ от родного города. Джанни заботливо навещает Тонино каждый день, часто и утром, и вечером. Тонино любим многими в Романье.
Тонино поэт, но и гурман. Будучи в плену в компании голодных итальянцев, один раз он даже «накормил» всех, сыграв пантомиму приготовления тальятелли – домашней лапши. Он очень любит итальянскую еду и сердится и расстраивается, что мы, русские не достаточно подхваливаем спагетти, равиоли, тарталини, лазанию… Это феноменально! – восклицает он. Всей Европе нравится, а этим – нет! Да у нас их восемьсот видов и сортов! – возмущается. Я поправляю – раньше ты говорил – триста. Спасибо мельком благодарит меня, не оценившего его гиперболу. Да еще называют макаронниками! – бормочет, всерьез сам себя рассердивший, Тонино. Я пытаюсь успокоить его, как могу. Говорю, что ведь и у нас тоже все это пришло из Китая, и без Марко Поло, что и у нас есть всякие беляши, чебуреки, манты. Или вот в твоей любимой Грузии – хинкали – увещеваю его я без малейшего юмора. Да и обзывают всех других тоже по еде – лягушатники, колбасники.… Слушал мою ахинею Тонино, слушал и вдруг, совсем обидевшись, сказал – говно — хинкали. Все это на понятном мне русском языке.
Тонино – главный заводила в Пеннабилли, а возможно и во всей Романье. Все дома в городе украшены большими и маленькими разрисованными солнечными часами. В одной уже заброшенной церкви – целый музей – птичник, где стоят сотни чучел. Идеи его и фантазии с энтузиазмом воплощают его многочисленные итальянские друзья. Его фонтаны опишет кто-то другой. Ресторан в Римини La Sangiovesa, придуманный Тонино в старинных кирпичных сводчатых подвалах. В нем всегда все его гости, а готовишься встретить Сарагину. Одну такую фарфоровую с рисунка самого Феллини подарил мне сам Тонино.
Тонино замечательный великий поэт. Тонино всегда поэт. А стихи он пишет, на романьольском наречии. Как и Пазолини – на родном фриульском. Поэзией наполнены и его сценарии. Но однажды в Петербурге, уже сидя в машине без переводчика, он советовал одной журналистке, назвавшейся сценаристкой на своем русском языке – Не надо быть только сценарист, тогда ты будешь писать им (режиссерам) сценарии так, как они хотят, что им надо, а надо быть поэт и, чтобы они просили, упрашивали.
Тонино любит всех своих режиссеров. Но последнее время он часто говорит одну фразу – Феллини, Антониони, осторожно! – Ангелопулос!!!
Вспоминается и другая – Венеция, Флоренция, осторжно! – Кижи!!!
Тонино самый мой большой и любимый друг. Когда мне тяжело и когда мне хорошо я всегда думаю о ТОНИНО. О Лоре и Тонино.
С. Бархин, 5 октября 2004 г.