Я бы вёл себя так же, как Плюшкин

Известия: Один из самых из­вестных спектаклей Художес­твенного театра по Гоголю — «Мертвые души», где Качалов играл Чичикова, а Москвин — Ноздрева. Спектакль, ко­торый вы оформляете, будет находиться в каком-то смыс­ле в оппозиции к той постанов­ке? Или он совсем ее не будет учитывать?

Сергей Бархин: Я думаю, что каждый спектакль должен быть в некоторой оппозиции к тому, что уже сделано. Нари­сованные в школьных учебни­ках портреты Плюшкина, Чи­чикова, Ноздрева, конечно, на­доели. Если их сделать таки­ми и к тому же еще и иметь в виду, как играли Качалов, Москвин… Это бессмысленно, это все равно что сравнивать Буша с Рузвельтом.

Нашим главным героем должен стать Гоголь. Мне ка­жется, Гоголь даже больше, чем Пушкин, приближен к небесам. У меня ощущение, что через него говорит кто-то Другой.

Известия: Как это отразилось на оформлении?

Бархин: Мы работали с боль­шим почтением и деликатнос­тью. Когда Миндаугас пришел ко мне и сказал, что не надо играть известные места, мне эта мысль понравилась. Когда я узнал, что Сергей Безруков играет Чичикова, мне эта за­тея показалась еще интерес­ней. Я ведь знаю, что почти все в спектакле решает распределение ролей. Правильно будет в век сегодняшнего ус­ловного капитализма увидеть в Чичикове не монстра.

Олег Табаков играет Плюш­кина, и если бы у меня была возможность играть на сце­не, ябы выступил именно в этой роли. Ведь самый про­тивный, еще со школы, был Плюшкин. Но когда ты пере­читываешь «Мертвые души» уже в возрасте, Плюшкин вы­зывает сочувствие. Это чело­век с трагическим прошлым. У него умерла жена, ушла дочь, и жизнь его кончилась. Я с его отношением к жизни вполне солидарен. Я бы вел себя так же, как Плюшкин, если бы попал в такие обсто­ятельства.

Самой ненавистной фигу­рой для меня всегда был Ноздрев, потому что он подлец и болтун. Но здесь в исполнении молодого актера Дмитрия Куличкова вышел не таким. Собакевича играет Борис Плот­ников, и он тоже выглядит не монстром. В этом смысле, на­верное, наш спектакль мож­но назвать «оппозиционным» — ведь Гоголя обычно играют с мощным сатирическим на­калом. Главное для меня, что Гоголь — центральная фигура русского языка…

Известия: Украинец Гоголь.

Бархин: Украинец и отчасти поляк Гоголь! И потому ли­товец Карбаускис может его поэмой заниматься. И она пе­рестает быть сатирой, изде­вкой. Работать с Карбаускисом было очень легко. Он при­езжал к нам за город, и мы болтали, готовились к спек­таклю. Миндаугас сказал, что хочет сосредоточиться на не­хрестоматийных моментах, а я заметил, что в поэме Гого­ля очень важны лирические отступления. Но он сказал: «Этого не будет точно». А раз не будет этих лирических от­ступлений, нужно сделать оформление, словно включа­ющее в себя текст, от которо­го пришлось отказаться.

Известия: Судя по тому, что вы говорите, персонажи «Мер­твых душ» получатся очень человечными и сатира почти совсем уйдет. А, например, Василий Розанов не без ос­нования говорил, что Гоголь показал нам «маски и хари вместо лиц».

Бархин: Вот художник пишет портрет и может «харю» пре­вратить в задумчивого фило­софа. И наоборот. Когда смот­ришь на бюсты античных фи­лософов, понимаешь — у Сок­рата и Диогена были «хари». А у Сталина — медальный про­филь. Так что внешность не имеет значения. Но Розанов, конечно, вкладывал в эту фра­зу более глубокий смысл.

И Гоголь, и Достоевский рас­сматривали своих героев, Ака­кия Акакиевича или Макара Девушкина, как бриллианты. Нет такой «хари» или такого маленького человека, на кото­рого бы нельзя было посмот­реть как на страдальца.

Гоголь сам достоин насмеш­ки — Гоголь ведь сам «харя». Он ведь заключал в себе всех этих героев. Но ему невоз­можно не сострадать. Я, кста­ти, предлагал Карбаускису одну штуку, на которую он не пошел: положить на балки ар­тиста, изображающего Гоголя, чтобы он сверху поглядывал на происходящее, вертелся в своем гробу…

Известия: У вас на сцене будут три лошади. Это знаменитая птица-тройка?

Бархин: По моей концепции, да, а по мысли Миндаугаса, они символизируют трех геро­ев «Мертвых душ» — это Чи­чиков, Селифан и Петрушка. Причем Петрушка — самая маленькая лошадка.

Известия: Не возникнет на сцене проблем, связанных с присутствием животных?

Бархин: Животные на сцене даже лучше, чем люди. Они внесут облегчение в зритель­скую душу. Они будут жрать сено с чавканьем. Лошади мо­гут символизировать сытую, подлинную, настоящую Рос­сию. А можно даже сказать, что эти три лошади — Украи­на, Россия и Белоруссия и они — вместе.

Известия: Было ли такое, что ваш конфликт с режиссером привел к потрясающим ре­зультатам, а идиллические от­ношения, напротив, стали при­чиной неуспеха спектакля?

Бархин: Нет-нет, никакого конфликта с режиссером у меня быть не может. Я к ре­жиссерам отношусь как к де­тям, как к больным, как к лю­дям, с которыми нужно быть нежным. Я знаю, чего им сто­ит поставить спектакль. Дело художника — очень важное, могущее испоганить все или очень помочь, но все равно подсобное. Я разговариваю с режиссерами, зная их пробле­мы, нежно и с усмешкой.

Известия: То есть вам при­шлось отказаться от некоторых амбиций, признав во всем право режиссера?

Бархин: Может быть, годы меня заставили поступиться амбициями. За исключением больных людей, коими явля­ются режиссеры, амбиции у всех с возрастом гаснут. Не­ужели вы думаете, что Роза­нов не сознавал, что ему до Пушкина или Гоголя далеко? И что, он должен был постоян­но расстраиваться из-за это­го? Или вообще повеситься?

Недавно я видел по телеви­зору интервью великолепного боксера. Ему журналист го­ворит: «Вы потрясающий, у вас просто нет конкурентов, вы никому не можете проиг­рать !» И двадцатилетний бок­сер отвечает: «Всякий когда-нибудь проиграет. А если не проиграет, то время возьмет свое». Он абсолютно прав. По­этому — Бог с ними, с амби­циями. Они проходят вместе с молодостью, и наступает вре­мя, когда ты начинаешь слу­жить своему делу. И нужно на­учиться ценить минуту, солн­це, жену, семью…

Надо помнить, что куда бы ты ни забрался, все равно шлепнешься. А еще помнить, что есть, например, Леонар­до да Винчи. И тогда все наши споры и размышления о том, кто кого лучше пишет, стано­вятся смешными и нелепыми. Присутствие Леонардо или Моцарта делает наше сорев­нование комичным.

Известия: Напоследок тема, которой я, как корреспондент «Известий», не могу не кос­нуться. Ведь ваш дедушка спроектировал старое здание «Известий»…

Бархин: Да. Ему, царскому архитектору, помогал в про­екте мой отец. И в том, что ваше старое здание конструк­тивистское, есть вклад моего папы.

Беседовал А.Соломонов,
г.«Известия», 7 апреля 2006 г.